Сергей Высоцкий - Третий дубль [сборник "Белая дурь"]
Беглые смотры войскам капитан устраивал теперь только тогда, когда удавалось разжиться новыми экспонатами. Такой случай и представился сегодня — университетский товарищ Александра адвокат Анатолий Зубарев привез ему из Рима коробку с солдатиками папской гвардии Ватикана.
Вынимая из кейса красиво упакованную, перевязанную белой шелковой лентой коробку с гвардейцами, Панин с удовольствием подумал о том, как достанет с антресолей свое воинство, расставит по странам и родам войск и вынет из коробки пополнение. И только тогда сварит кофе.
Часы кончили бить, и капитан услышал из гостиной негромкую трель телефона. Он поставил коробку с солдатиками на полочку у трюмо, но к телефону не торопился. Подождал с надеждой, вдруг повесят трубку. Но аппарат все жужжал и жужжал. Капитан нехотя пошел в гостиную, снял трубку.
— Панин слушает.
— Капитан Панин большой мастер совать нос в чужие семейные дела,— голос говорившего мужчины был раскален от гнева.— А когда требуется его помощь, Панина нет ни на службе, ни дома!
«Что еще за хам?» — удивился Александр и сказал:
— Я бы советовал вам сменить тон и назваться.
— Сменить тон! Сюсюкать с вами, что ли? Жену шантажируют бандиты, а я должен с вами расшаркиваться?
Теперь Панин узнал голос Данилкина, главного режиссера «Театра Арлекинов».
— Скажите спокойно, что случилось?
— Что случилось! Позвонили Татьяне в театр. Сказали, что в ее руках жизнь этого идиота Орешникова. Потребовали привезти драгоценности. Какие к черту у нее драгоценности?!
— Куда ей надо приехать? — перебил Панин режиссера.
— Глухозерское шоссе, дом 5.
— Квартира?
— Семнадцать.
— Когда?
— Сейчас! Она поехала домой взять свои цацки. Золотые сережки и колечко за триста рублей!
— Жена на машине?
— Мой помреж взялся подвезти. Моя машина сломалась.— «Курносов»,— отметил Панин.— Татьяну предупредили, чтобы была одна. Помреж довезет только до дома.
— Дежурному по городу звонили?
— Какому дежурному, Панин? — голос Данилкина вибрировал от ярости.— Они сказали: «Позвонишь легавым,— это слово Данилкин произнес с удовольствием,— и тебя порешим, и певца». Сказали, что в милиции у них есть свои люди.
— Блеф! — отрезал Панин.— Блефуют напропалую.— И отметил с удовольствием: «Но мне-то Данилкин позвонил!»
— Откуда вы звоните? — спросил он.
— Из автомата. Жду, когда Татьяна из дома выйдет… Идет, кстати…
— Попробуйте задержать ее на несколько минут,— попросил Панин.— Во что бы то ни стало! А к дому на Глухозерском шоссе даже близко не подходите! Поняли?
Вместо ответа Данилкин повесил трубку.
На мгновение Панин почувствовал растерянность. Как поступить: попытаться перехватить Данилкину? А потом? Пойти вместе с ней? Значит, поставить под смертельную угрозу Орешникова! Отпустить одну — рисковать ее жизнью. Панину вдруг показалось, что от напряжения и невозможности найти правильное решение у него расколется голова. Он поднял телефонную трубку, чтобы позвонить в управление, но тут же опустил — времени на звонок не оставалось. Ему еще надо спуститься вниз, завести машину, а Курносов с Данилкиной уже несутся по городу к Глухозерскому шоссе…
Панин думал об этом, а сам уже был в прихожей, сорвал с вешалки куртку, достал из кейса пистолет в кобуре. Надев его под куртку, кинулся вниз по лестнице, прыгая через несколько ступенек.
Когда капитан выезжал на Суворовский проспект, его поприветствовал знакомый инспектор ГАИ. Панин знал только, что зовут его Володей. Знакомство их началось с того, что этот лейтенант Володя остановил Панина за превышение скорости…
Панин резко затормозил, сдал машину назад. Открыл перед лейтенантом дверцу:
— Володя, садись живо! Выручай!
— Ты серьезно? — на лице инспектора было написано недоумение.
— Садись, говорю! — заорал Панин. Заорал он очень громко, и несколько прохожих остановились, с любопытством разглядывая «Жигули». Инспектор сел, и Панин, даже не дождавшись, пока он захлопнет дверцу, рванул машину вперед, под красный свет. Резко затормозил троллейбус. Панин услышал характерные щелчки — это у троллейбуса сорвались с проводов дуги.
— Ты что, спятил? — возмутился инспектор.— Куда гоним?
— Вова, твой громкоговоритель работает? — спросил Панин, покосившись на портативную рацию, висевшую на плече инспектора.
— Работает,— он включил ее, и салон сразу заполнился обрывками разговоров и шорохами радиопомех. Далекий голос призывал отозваться «тридцать первого». Случайно залетевшая на милицейскую волну диспетчер таксомоторного парка диктовала адрес пассажира, желающего попасть в аэропорт.
— Вызови свое начальство,— сказал Панин.— Пусть свяжутся с дежурным УГРО и передадут: похитители певца потребовали от Данилкиной привезти драгоценности на Глухозерское шоссе, дом пять. Сейчас она в пути. Пытаюсь перехватить по дороге. Поеду с ней. Возьмите дом под контроль.
— «Буран», «Буран!» — начал призывать лейтенант.— Срочное сообщение. Ответьте седьмому.
«Буран» откликнулся тут же густым устрашающим басом:
— Что у тебя, Узлов?
Инспектор слово в слово повторил все, что сказал ему Панин.
— У них что, связи своей нет? — недоуменно сказал «Буран».
— Лишней секунды нет! — крикнул Панин так, чтобы голос его был услышан.
— Нервные они там все, в уголовном розыске,— сказал «Буран», и голос его прозвучал чуть помягче.— А ты, Узлов, как я понимаю, трассу оставил?
— Да передайте вы срочно то, о чем просят! — вырвав у гаишника рацию, со злостью прошипел капитан. Машина вильнула, едва не столкнувшись с летящим навстречу КамАЗом.
— Передаю,— сказал «Буран» и отключился.
— Хуже нет на трассе дежурить,— проворчал инспектор.— Уже начальство из Смольного давно разъехалось, а они все трясутся. Будет еще мне за то, что с трассы уехал.
— Кто тебя обидит? — усмехнулся Панин.— Вон ты какой здоровый, как танк!
— Скажешь! — отмахнулся инспектор, и на лице у него расплылась довольная улыбка. Он и правда был крупным мужчиной. Когда он сел в «Жигули», Панину показалось, что машина накренилась на правую сторону.
— А я-то тебе на что? — спросил гаишник.— Прикрыть, когда с бабой в дом пойдешь?
— С бабой! — передразнил Панин.— Она актриса.
— Но бабой-то быть не перестала?
— По-моему, нет! — расхохотался капитан. С инспектором Володей ему повезло. Успев предупредить своих, Панин успокоился.
— Тебе прикрывать меня не придется. Не хватало там в мундире отсвечивать. Подежуришь на подъезде. Актрису должен помощник режиссера привезти…— Опять его охватила тревога: «А что, если они успеют раньше?» — Вот и постережешь его до приезда наших.
— А зачем его стеречь? Заслужил?
— Да нет, это я так…
— Ты что ж, один в дом пойдешь?
— Довезу актрису до места на машине помрежа и останусь ждать. Не пешком же ей топать! Правда?
— Годится,— согласился инспектор.
— Нет. Не годится,— с досадой сказал Панин.— Машину помрежа бандиты могут знать.
— А на твоей?
— Я уж перед ними помелькал.
— Что за драгоценности у актрисы? — поинтересовался Володя.
— Муж говорит — грошовые. Из-за них серьезные люди рисковать не станут. Только муж, я думаю, не все знает. Леня Орешников мог привезти ей из-за границы кое-что стоящее! Но, может быть, преступникам нужна сама Данилкина?
— Зачем?
— Для шантажа.
— Долго же они ждали! Я слышал, певец уж с неделю как пропал.
Панин вздохнул.
— Если им Данилкина понадобилась, значит, Орешников еще держится.
— Или его уже нет в живых.
— Не веришь?
Инспектор с опаской проводил взглядом огромный трейлер, пронесшийся совсем рядом с «Жигулями», и сказал:
— Ты бы, капитан, следил хорошенько за дорогой. А то отберу у тебя права. Трижды под красный свет пролетел.
С Синопской набережной они выехали на проспект Обуховской обороны. Остались справа зеленые кущи Александро-Невской лавры. Сквозь шум нескончаемого потока грузовиков до них неожиданно донеслись негромкие удары колокола.
— У преподобных отцов служба,— сказал инспектор.
Свернув на Глиняную улицу, Панин остановился и вышел из машины.
Инспектор тоже выбрался из «Жигулей», одернул тужурку, поправил портупею. В руках у него по-прежнему был милицейский жезл. Щегольским движением он крутанул его и, довольный собой, сказал:
— Ну, нарушитель, показывай, кого тормознуть?
— Как твоя шарманка? — Панин показал глазами на радиотелефон.
— Сейчас проверим,— инспектор щелкнул тумблером, но аппарат молчал. Владимир потряс его — никакого эффекта.— Батареи сели, что ли? — он проверил контакты, еще раз энергично потряс, но чертова коробка не подавала никаких признаков жизни.
